Интервью с суррогатной матерью из Беларуси

Эту женщину я нашла через интернет. Из ее сообщений на форумах, посвященных суррогатному материнству, узнала, что она несколько месяцев назад родила двух детей для бездетной пары. Что имеет собственных детей, замужем. И что для нее это не был способ заработать деньги, но способ утвердиться как личности, помочь другому, сделать доброе дело. Мне захотелось расспросить ее о том, о чем люди мало знают и о чем редко говорят. Она согласилась на разговор, чтобы развеять вокруг суррогатного материнства некоторые распространенные мифы, чтобы одни лучше знали, на что идут, а другие — не спешили осуждать.

 

31 месяц вместо 9

Мы сидели за скромным столиком в кафетерии. Передо мной — молодая приятная женщина, стройная, собранная, образованная. Она говорила искренне и спокойно, за ее манерой держаться и разговаривать чувствовались внутренняя сила, доброта и эмоциональность. Мы разговаривали около двух часов. Только однажды, ближе к концу разговора, я заметила, что о некоторых вещах ей говорить непросто.

— С суррогатным материнством все сложнее, чем может показаться. Прежде всего, это — не 9 месяцев беременности, а значительно больше. Может быть несколько лет подготовки и неудачных попыток. У меня с первой парой генетических родителей так ничего и не получилось, хотя ждала начало лечебного протокола с ними полтора года. Будущая генетическая мать не могла выносить ребенка из-за больных почек. К процедуре экстракорпорального оплодотворения она также должна была подготовиться. Когда через год ей сделали операцию в Москве и выяснилось, что для реабилитации нужно по меньшей мере четыре месяца, я попросила расторгнуть договор. Сказала, что, во-первых, старею. Во-вторых, мне важно было забеременеть до истечения отпуска по уходу за ребенком. К тому же я решила, что раз с этими людьми ничего не получается, — значит, не судьба. И я попыталась с другими. Забеременела с первой попытки, но перед тем снова — четыре месяца подготовки. При том, что и у них, и у меня были уже сделаны все предыдущие анализы.

— Из-за чего люди обращаются к суррогатным матерям?

— В большинстве случаев у женщин отсутствует матка. Такое может случиться в результате операций при неудачных беременностях, родах, удаления опухолей, либо от рождения. Моя вторая пара генетических родителей не могла забеременеть из-за того, что у женщины на сроке 35 недель беременности погиб плод, матку пришлось удалить. Вынашивание и рождение ребенка женщине может быть противопоказано из-за серьезных болезней, как у моей первой пары. Бывает, что беременность наступает, но каждый раз по необъяснимым причинам прерывается… К сожалению, многие не понимают, что за таким выбором, как правило, стоит трагедия. И что это — последняя возможность иметь собственных детей.

Даже медики не все знают, что, согласно закону, к помощи суррогатной матери можно обратиться только по медицинским показаниям. На 12-недельном сроке беременности я пришла на ультразвуковое исследование и попросила показать ребенка генетическим родителям. Так врач не выдержала и спросила, имея в виду генетическую мать: «Что, девочка фигуру решила сберечь?» Слышать такое больно и обидно.

Ни генетические родители, ни женщина, которая согласилась родить их ребенка, не заслуживают презрительного отношения. Для суррогатных матерей тоже не все равно — для кого они вынашивают ребенка. У меня и с первой супружеской парой отношения были прекрасные, мы прощались с сожалением. А со второй мы стали друзьями. Всех я сразу предупреждала, что тоже буду выбирать генетических родителей.

Конечно, никто не защищен от ошибок. Бывает, что первое впечатление хорошее, а потом начинаются вещи не очень приятные. Например, суррогатная мать вдруг просит увеличить количество денег на ее содержание или одолжить определенную сумму, или оплатить разбитую машину… И это еще до начала лечебного протокола, до наступления беременности. Может быть и психологическая несовместимость. Я переписываюсь с парой, у которой муж едва терпит суррогатную мать. Может поэтому у них и не получилось.

От взаимной симпатии многое зависит. Генетические родители детей, которых я вынашивала, нравились не только мне, но всем, кто их видел. Они очень приятные люди. Им хотелось помочь. А мне все время было важно осознавать, насколько им необходимы дети.

Второй распространенный миф, который касается суррогатного материнства, касается процесса зачатия. Большинство людей считают, что суррогатная мать вступает с отцом будущего ребенка в интимные отношения. На самом деле женщине подсаживают эмбрион, полученный путем оплодотворения в лабораторных условиях, не имеющий с ней никакой генетической связи.

 

«А вокруг все цветет и мамочки с колясками…»

— Подготовка к подсадке эмбриона и начало беременности в случае искусственного оплодотворения предусматривают прием гормональных препаратов. Это ощутимо для здоровья суррогатной матери?

— В моем случае все прошло без последствий. Возможно, это зависит от выбранного лечебного протокола. Наш был наиболее бережный. С помощью гормональных препаратов и под контролем ультразвукового исследования врачи отключили вызревание моих собственных половых клеток, в то же время стимулировали вызревание яйцеклеток у генетической матери. После оплодотворения их іn vіtro мне подсадили эмбрионы и назначили гормоны, которые способствовали приживанию. Все процедуры проходили безболезненно. Многие после подсадки чувствуют себя плохо. У меня такого не было. Только низкое давление и вялость.

— Но ведь на руках маленькие дети, муж, который тоже требует внимания…

— Да, это было не просто. Была весна, все готовились к Пасхе, мыли окна… Генетическая мать предлагала мне помощь, но я отказалась. Не могу представить, как чужой человек придет и станет убирать в моем доме, мыть, готовить… Наконец, я — не инвалид. К тому же, мы живем с родителями мужа. Два дня после подсадки эмбрионов я прожила у генетических родителей, тогда точно ничего не делала, смотрела телевизор, листала журналы. На третий день поехала к своей семье.

Трудно было, когда потребовалось лечь в больницу на сохранение беременности и оставить семью. Так было дважды. Еще более трудно было три дня после операции «кесарево сечение» находиться в реанимации, да еще мне, которая никогда не болела, не знала, что такое госпитализация, уколы, швы…

— Это — самые тяжелые моменты?

— Самым ужасным для меня было пребывание в реанимации. Я не представляла, что это такое. Мне легче было родить самой, пережить схватки, боль. Но один ребенок лежал так, что на свет мог появиться только «путем кесаря». И вот я лежу одна, все болит, и на душе так пусто. В реанимации меня охватило невыносимое чувство одиночества…

— Вы видели детей?

— Я видела их во время операции, так как находилась в сознании. Видела, как их обрабатывают, как они машут ручками и ножками. Мы договорились с руководством роддома, что в течение первых суток детей передадут генетическим родителям. Это правильно. Вы только представьте себе: долгих 37 недель дети находились не с ними, а в животе чужого человека. Генетические родители были лишены возможности их услышать, почувствовать их толчки… И вот они, наконец, появились на свет, их можно увидеть, ощутить запах, прикоснуться! Правда, тут оказалось все не так просто, так как в роддоме место предусмотрено только для женщины, которая родила, а для генетической матери — нет. Поэтому нам пришлось договариваться, чтобы детей перевели в другое отделение, где с ними вместе могла находиться мать.

Но и мне после всего пережитого хотелось почувствовать результат физически, прикоснуться… Я позвонила генетической матери и говорю: «Мне так плохо, хочется на них посмотреть, потискать…» Она испугалась. Передали только фотографии. Меня тогда очень поддержала записка с благодарностью от бабушки: «Низкий вам поклон…» Иначе трудно было бы избавиться от ощущения, что тебя использовали и бросили, что ты теперь не нужна.

Вот почему еще важны хорошие отношения и взаимное доверие между генетическими родителями и суррогатной матерью. Когда детям было полтора месяца, генетические родители пригласили меня в гости, я подержала малышей на руках, покормила из бутылочки, и мне сразу стало легко. На прощание сказала: «Как хорошо, что могу спать по ночам!»

— Что еще было непросто?

— Отношение людей. Самых разных. Когда меня в роддоме перевели из реанимации в палату, где лежали другие женщины, слышала, как они между собой говорили обо мне: «Я такое не понимаю!» Мне так хотелось ответить: «Конечно, не понимаешь, потому что имеешь ребенка! И можешь еще родить«. Генетическая мать мне как-то со слезами рассказывала, как она десять лет назад в один момент потеряла все: ребенка, возможность родить второго и человека, от которого она была беременна. Он, узнав, что она не сможет иметь детей, бросил ее. А на дворе был апрель. Она вышла из больницы, вокруг все цветет, и куда не посмотришь — везде мамочки с колясками…

Мне приходилось прятаться от знакомых во время беременности. Мы поменяли место жительства. Я не могла пойти в свою поликлинику, появиться в своем районе. Но все равно кто-то замечал, где-то видел, мою мать расспрашивали… Это было ужасно. И там, где мы жили, после родов расспрашивали: что случилось? Причем расспрашивали не напрямую, а какими-то обходными путями, создавая самые невероятные и страшные слухи. А мне не хотелось лгать, говорить про здоровых детей то, чего нет…

 

«Мы чуть не развелись с мужем»

— Родственники знали?

— От тех, с кем живешь, не скроешь. Понимание было не со всеми. Муж дал согласие, но не поддерживал. С отцом сначала произошел конфликт, но потом и он, и мать встали на мою сторону.

— А дети?

— Также было непросто. Дочь сразу заявила, что в животе ребенок. Просила родить ей сестричку. Мне пришлось обманывать, говорить, что большой живот может быть и по другим причинам. Дочери пока трудно понять правду. К тому же я не хотела, чтобы она обсуждала такую необычную ситуацию с кем-нибудь посторонним, например, в саду. Расскажу правду, когда ей будет лет восемнадцать. Дети гладили живот, обнимали, клали голову. А я боялась, что услышат, как ребенок толкается.

Суррогатной матери нужно иметь очень здоровые нервы и быть ко всему готовой. Например, мы из-за всей этой истории чуть не развелись с мужем. Он подписал документы, но занял такую позицию: я сделал это, потому что ты так хотела. Самым тяжелым для него было то, что он потерял меня как жену почти на год. Сначала нельзя иметь отношения, чтобы не забеременеть самой, потом — чтобы не прервалась искусственная беременность, потом, чтобы не произошли преждевременные роды. С двойней беременность проходит тяжелее, чем с одним ребенком, а мне приходилось все делать самой: мыть пол, ходить в магазин, вешать белье… Только на последнем месяце он стал меня везде возить на машине. Боялся, что снова положат в больницу на сохранение, и он останется один с детьми. Трудно было и психологически, я не могла почувствовать сострадание и заботу, которые так нужны беременной. Тихо шла в другую комнату и плакала там, чтобы никто не видел…

Когда принимала решение выносить ребенка бездетной паре, многого не знала. Возможно, если бы сказали, что придется обманывать своих детей, прятаться от соседей, и отношения с мужем ухудшатся, я не пошла бы на это.

— Существует ли связь с рожденными тобой, но генетически чужими детьми?

— Я знаю, что это — не мои дети. Теперь мне легко. К счастью, у меня никогда не возникало мысли, что смогу лучше заботиться о них, чем генетические родители. Родить — одно, растить — другое. Я с радостью отдала им коляску, игрушки и одежду. Вместе с матерью покупала одежду. Успокаивала ее, когда врачи говорили что-то непонятное, подсказывала, как вести себя в тех или иных ситуациях. Это похоже на то, как старшая сестра относится к младшей, у которой появился ребенок. Хочется понянчиться, и только. Видеть, как растут. Радоваться вместе с родителями. Мне очень хотелось бы стать их крестной матерью. Тогда бы они никуда от меня не делись. Не решаюсь попросить об этом. Еще надеюсь, что летом мы встретимся двумя семьями, и наши дети познакомятся.

Постепенно возвращаюсь к нормальной жизни. Вышла на работу. Если мне кто-то говорит: «Какая ты молодец! Двое детей, и так хорошо выглядишь!«, Я думаю про себя: «Если бы вы знали, что их у меня — четверо!»

Ольга Медведева, 30 марта 2011 года.
Газета «Звязда», оригинал на белорусском языке: http://zvyazda.minsk.by/ru/archive/article.php?id=76845&idate=2011-03-30

Р. S. Наша собеседница выносила детей бесплатно — по личным мотивам. А вообще по информации из интернет-источников, средний гонорар суррогатной матери составляет 10-15 тыс. долларов.

Читайте еще: рождение ребенка согласно высоким технологиям.