Моя жизнь: 50 лет с диабетом — Медицинский блог врача скорой помощи

Свой 50-летний диабетический «юбилей» я встретила в больничной палате. Сознание возвращалось медленно и трудно. Возникло ощущение, что я лежу на дне колодца, надо мной огромная толща воды, очень холодно и совсем нечем дышать. Где-то высоко, высоко чуть-чуть видно белое облако. Или это такой густой туман?

Да, это туман, а в нем тоже белые люди. Ангелы? Слышу озабоченный голос: «Кажется, приходит в сознание». Гипогликемическая кома! Ночью во время сна меня посетил коварный недруг диабетиков. И это случилось с человеком, 50 лет живущим с диабетом.

Как бы ты ни изучил болезнь, расслабляться она не позволяет. Гипогликемия с глубокой потерей сознания случилась на фоне, казалось бы, полного благополучия. Вот именно — казалось бы! Безусловно, где-то была допущена беспечность, а может быть, не были столь явными выверенные с годами ощущения: чувство голода, слабость в ногах, онемение губ, рта, внутренняя дрожь. Счастье, что рядом со мной был мой верный друг, муж. Он незамедлительно вызвал «скорую».

Именно после этого возвращения к жизни я отбросила сомнения и решила поделиться своим диабетическим опытом — прежде всего с молодыми, кто не успел еще постичь всего многообразия недуга.

Ведь и я заболела совсем юной, в 15—16 лет. В первые годы болезнь сделала меня «гадким утенком», так я была худа, бледна до прозрачности. Но стоило начать лечение, как я расцвела. Смогла впоследствии создать семью, стала молодой женщиной, матерью, потом бабушкой.

Начну из глубины лет, чтобы было понятно, откуда взялась моя, в то время крайне редкая болезнь.

1944 год. Шла к концу жестокая война. Немцы блокировали Ушачский партизанский район, где я находилась с родителями и братом. Идут бесконечные бои, мы в огненном кольце. С мамой стирали кровавые, гнойные бинты для раненых нашего отряда, когда ветхое строение рухнуло. Насилу нас откопали — израненных полуживых. Первым моим ощущением была жажда. Ела снег, с наслаждением снимала легкие белые комочки с еловых веток. А когда после ночных заморозков снег таял, разбивала лужи и пила холодную мутную воду.

Приближалась долгожданная Победа. Но до окончания войны мне еще пришлось изведать ужас плена: нас нещадно били, морили голодом, пинали ногами, травили собаками. Только в конце 1945 года я вернулась в родную Беларусь.

Послевоенные полуголодные годы были трудными. Я была худенькой, меня буквально качало от ветра, как тростиночку. А есть я старалась поменьше, чтобы не так хотелось пить. Стала замечать, что очень быстро устаю и не могу избавиться от постоянной жажды. Благо, теперь-то воды было вдоволь. Жили мы на Лепельщине, где кристальные реки впадали в прозрачные озера.

А в это время набирала силу болезнь, о которой я и не подозревала (ведь у меня ничего не болело). Я же силы теряла. По характеру общительная и активная, я становилась обидчивой и слабой. Вскоре после встречи Нового 1947 года я впервые потеряла сознание. Рядом жил военный врач, который, расспросив родителей, поставил диагноз: диабетическая кома. После нескольких дробных инъекций инсулина я стала возвращаться из небытия. Мне было тогда 18 лет.

Так впервые я услышала слово «диабет», еще не ведая, что это мой спутник на всю жизнь.

Война научила нас ценить каждый прожитый день. И уже тогда я решила не омрачать жизнь родным, не делать из себя идола, которому надо во всем угождать, не раскисать, не падать духом. Это моя первая заповедь, мой первый совет недавно заболевшим, особенно молодым.

В те годы диабет был редким заболеванием. Инсулина боялись, как наркотиков. Лечили строжайшей диетой: капуста, капуста, капуста. Сахароснижающих препаратов тоже не было. В Витебской областной больнице врачи уповали на внутривенное введение брома. И все-таки стационар помог. Тем более, что вместо воды я уже пила заваренные стручки фасоли и заваренный черничник, а картошку полностью заменила брюквой.

Я чуточку поправилась, чуточку порозовела и похорошела. Вновь стала вести активный образ жизни. Это мое второе правило. Училась, ходила с подружками на танцы. Нашими кавалерами были сверстники, мы влюблялись, ревновали, ссорились, мирились и все под девизом — умри, но не давай поцелуя без любви. Чистые, невинные, трепетные чувства…

А болезнь? К диабету приноровилась. Если допускала погрешности, тотчас возникала жажда. Со сдобным и сладким проблем не было, поскольку и его тогда не было.

Иногда очень хотелось сладкого яблочка, груши, сливок, но диабет тут же наказывал жаждой. По-прежнему не было сахароснижающих таблеток, по-прежнему боялись инсулина.

Вышла замуж по большой любви (мы и сейчас вместе). Муж знал, что у меня диабет (не очень, правда, представляя, что это такое). Но какой диабет может помешать первому светлому чувству! А во второй половине беременности я расцвела, как маков цвет. Диабета как не бывало.

Никто не подсказал, что живу я за счет поджелудочной железы ребенка, надрывая ее непосильной нагрузкой. Не повторите мою ошибку, будущие мамы!

Роды прошли хорошо, но через месяц пропало молоко, и диабет разъярился пуще прежнего. Опять я стала таять, диета уже не помогала.

Муж учился в Ленинграде и добился, чтобы меня взяли на лечение в военно-медицинскую академию. Там мне впервые назначили инсулин. При росте 170 см я весила 48 кг. Из диабетиков я была одна-единствённая. Мне назначили обширную диету. Впервые ушло чувство голода. Стол был вкусным и сытным: отварное мясо, творог, печеная картошка, овощи, фрукты и даже грецкие орехи. Я поправилась на 12 кг.

Вот что значит правильное лечение! Не надо бояться инсулина, если врачи говорят, что без него не обойтись. Иначе не избежать многих осложнений. Разумеется, относиться к нему надо очень серьезно. Зато диета при инсулинотерапии может быть весьма свободной, особенно для молодых Здесь я опасаюсь что-либо рекомендовать: сейчас много грамотных эндокринологов, и они подскажут, в чем и когда можно допустить погрешности. Главное, чтобы погрешности не стали системой. Ведь инъекции инсулина не делают нас абсолютно здоровыми.

Шли годы. И, разумеется, течение болезни не всегда было гладким. Но я по-прежнему вела активный образ жизни. Закончила учебу, работала, об инвалидности и не помышляла. Муж был военным, и нам часто приходилось переезжать — от Львова до Челябинска. О диабете я уже знала немало, да и врачи-эндокринологи повсюду были нашими лучшими друзьями, советчиками, наставниками. Взаимная доверительность, доброжелательность, уважительность между больными и врачом необходимы. Ведь контакт с врачом не на дни и месяцы, а на годы, и чем лучше взаимопонимание, тем успешнее лечение. Общение в клиниках с больными тоже помогало набираться терпения и терпимости. Помню, в Харькове, в клинике института экспериментальной эндокринологии, все больные диабетом были в крайне тяжелом состоянии. Туда на лечение приглашали тех с кем, казалось, уже не было смысла возиться. Помню и смешной, и печальный эпизод. Поступила на лечение сельская женщина. Когда на обследовании в одном из кабинетов спросили, из какого она отделения, та ответила: эндокриваногия. Так и стали нас в шутку называть «эндокривоногие».

А мы и сами не были буками: с юмором «танцевали» «диабетический вальс»и «гипогликемическое танго». Главное, не зацикливаться на своей болезни, но, разумеется, не упускать ее из вида.

А тем временем подрастал сынок. Много деток я видела с наследственной формой диабета и потому очень тревожилась за свое чадо. В детстве старалась исключить сладкое, но все равно казалось, что много водички пьет. Что поднялся или снизился аппетит, что худеет, быстро утомляется. Но беда миновала. Сын сейчас уже подполковник, перенес все сложности военной службы, и двое его детей, моих внуков, тоже здоровенькие. Тьфу, тьфу, тьфу.

Добрым словом хочется вспомнить и Челябинск. Ведь это все тогда была наша Родина. Я работала в системе «Востокпромсвязьмонтаж». Приходилось бывать во многих городах Урала и Восточной Сибири. Какие замечательные люди! Какие великолепные просторы!

И снова судьба меня свела с замечательным человеком, врачом от Бога. В больницу меня привезла «скорая помощь», в палату принесли на носилках. Ко мне подошла врач красивая и очень молодая. Я подумала: «Студентка, а как хорошо во всем разбирается». Оказывается, «студентка» потому так хорошо разбиралась, что была кандидатом медицинских наук. Сколько души она вкладывала в работу, как вдумчиво делались все назначения и как четко они выполнялись! Елена Алексеевна Холодова заряжала нас такой положительной энергией, таким стимулом к жизни, что на глазах свершалось чудо: с больничной койки мы, безнадежно больные, возвращались на работу.

В те дни я усвоила еще одно правило. Огромное значение имеет не только доза инсулина, но и его качество, тем более, что разновидностей инсулина появляется все больше. И определить, какой инсулин вам больше подходит, может только врач. Советы больных — не в счет. То, от чего легче стало одному, другому не поможет вообще.

В больнице, как только мне становилось лучше, я стала учиться вязать. Это великолепное занятие. С годами оно становится просто необходимым. Ведь так приятно сделать подарок родным и чувствовать себя полезной. Я очень советую женщинам, которые еще не занимаются вязанием, освоить эту нехитрую науку. Даже при теперешней дороговизне ниток связанная вещь — от пинеточек до пуловера — будет стоит дешевле готовой, а главное — станет отличным подарком вашим близким. Поверьте, увлечение, занятие любимым делом — это не мелочь, это то, что наполняет жизнь смыслом. Таков еще один мой совет.

… Родная Белоруссия встретила меня неласково. Сначала умер отец, потом мама. Эти горестные события очень обострили течение болезни. Внутренняя собранность, оптимизм стали таять, как весенний снег. Диабетический полиневрит как будто только и ждал случая, чтобы даже прикосновения одежды кожа ощущала как ожоги, панкреатит сменял гепато-холецистит, а дальше следовал цистит, стенокардия и пр. и пр.

Снова стать на ноги помогли врачи. Снова Елена Алексеевна Холодова, теперь уже профессор, жившая к тому времени в Минске, помогла мне вернуться к жизни. Потихонечку общими усилиями мы угомонили болезнь.

Мне всегда очень везло на врачей. Согласитесь, что это везение — одно из необходимых. Минские эндокринологи — хорошие специалисты, но еще они и обаятельнейшие люди. Те больные, которые встречались с кем-нибудь из врачей кафедры эндокринологии, эндокринологического отделения 10-й больницы или городского эндокринологического диспансера, наверняка согласятся со мной.

Ну, вот она, моя жизнь, перед вами. Смогла ли я убедить вас, что хоть диабет болезнь и неприятная, при помощи врачей, при своем старании вы можете прожить, плюс к вашим, еще 50 лет. Это минимум (я ведь еще не сказала своего последнего слова).

Вы молоды — и в этом ваше преимущество. Не вешайте нос, следите за собой, выглядите так, чтобы нравиться себе и окружающим. Это повышает тонус. Оставайтесь личностью. Не утомляйте родных и знакомых долгими рассказами о своем недуге. Будьте приятными собеседниками, не ворчите по пустякам, будьте благодарны тем, кто помогает вам дома, в поликлинике, в больнице. Кстати, отношу это и к себе. И не просто благодарю всех, кому я обязана жизнью, а низенько, до самой земли кланяюсь всем и искренне желаю всем добра, счастья, благополучия.

Клавдия Горбачева.
Журнал «Диабетик» № 6 за 1994 год.